22 ноября (8 ноября по ст. ст.), день Михаила-архангела, слывет в народе за первый шаг необлыжной зимы. Этот праздник на большей части Руси-матушки бывал «с мостом», то есть с покрытыми льдом реками.
Народный опыт
«С Михайлова дня зима стоит, земля мерзнет!» – говорит старинное изречение. Это оправдывалось на деле, впрочем, только если зима была поздней, потому что сплошь и рядом бывало, что еще октябрь-назимник заковывал текучие воды в ледяные цепи.
Покроет Покров-батюшка землю снежной пеленой, полежит первая пороша, растает; зачернеет осенняя грязь, а там снова снега белые пушистые в полях забелеют.
Ранняя зима всегда «на Казанскую на санках ездить». Осенняя родительская – Дмитриева суббота «на святую Русь идет – перевоза не ждет», – говорит опыт, в течение многих веков присматривавшийся к законам природы родимого севера.
Дедова неделя
А если «отдохнут на дедовой (Дмитриевской) неделе родители», то есть если будет в ту пору оттепель, то, следовательно, и «всей зимушке-зиме быть с мокрыми теплинами», – по пережившей века примете.
За «льняницами», когда по деревням начинают мять льны, бредет «овчар» – день зимней стрижки овец, а там, за «юровою» (праздником рыбаков, отправлявшихся на ловлю красной рыбы) и ноябрь-грудень наляжет грудью на лоно земное.
Справят бабы по старинке веселые кузьминки, вспомнят «курьи именины», хлебнут мужики веселого «козьмодемьянского» пива, наваренного для честных гостей, – встретят зимние морозы честь честью.
Дворового к Михайлову дню ублажить
А у стариков со старухами забота приспела: дворового к Михайлову дню ублажить, задобрить. Он хотя и младшим братом домовому приходится, а все-таки не следует крестьянину сориться с ним, если он хочет, чтобы не только в доме у него, но и вокруг двора все было по-доброму, по-хорошему в предстоящую зиму.
«Не ублажи дворового до этому дню – уйдет он со двора, а на свое место пришлет лихого!» – можно было услышать в деревенской глуши. Не всякий сумеет как следует и задобрить «хозяинова брательника».
В Симбирской и в некоторых других смежных губерниях среднего Поволжья этот старинный обряд совершался по следующему порядку.
Старая бабка выносила рано поутру, до белой зорьки, хлебную чашку с пивным суслом под навес и ставила ее на поветь.
Затем, перед полуднем, большак в доме садился на лошадь и начинал ездить на ней взад и вперед по двору, в то время как старуха, стоя на крыльце, махала во все стороны помелом, приговаривая: «Батюшка-дворовой, не уходи!
Не разори двор, животину не погуби, лихому пути-дороги не кажи!» После этого помело обмакивали в дегтярницу и где-нибудь во дворе проводили дегтем по стене полосу.
Это, по объяснению ублажавших дворового, означало «отмечать на лысине у дедки зазубрину». Завидев эту зазубрину, «лихой» за версту обходил двор домохозяина, строго соблюдавшего обряды стародавней старины.
Приметы на Михайлов день - курьи именины
Между кузьминками и Михайловым днем положено было справлять еще один обычай – «курьи именины». Этим «именинам», проводившимся в пирушках, предшествовало связанное с чисто языческим суеверием принесение в жертву петуха «лихому».
Это жертвоприношение происходило обыкновенно на гумне, в овине, чтобы врагу крестьянской худобы не было повода приблизиться ко двору.
Выбирался самый худой, самый старый петух, от которого «ни утехи курам, ни корысти хозяйству». Большак (старший в доме) отрубал ему голову заржавленным, зазубрившимся топором и бросал ее в сторону.
Присутствовавшие при этом обряде ребята подхватывали ее и начинали, бегая по гумну, подкидывать с припевом:
Вот тебе, лихой!
Чур тебе, лихой!
Ты сердиться – не сердись,
Дворовому поклонись,
Петушиным гребнем подавись!
Вот тебе, лихой!
Чур тебе, лихой!
Ты по гумнам не ходи,
В огороде не сиди,
Ко двору не подходи,
В нашу хату не гляди!
К речке-реченьке беги,
Прямо в прорубь угоди!
Не кузнец реку кует, -
Михаил-архангел
Со Козьмодемьяном,
Со ангелами…
Михаил-архангел - гроза для темных сил бесплотных.
Он считался в народе не менее грозным для всякой нечисти-нежити, чем Илья-пророк. По представлению, сам Бог-Саваоф положил ему быть грозою для темных сил бесплотных.
Когда Господь воспылал гневом на Сатанаила и его присных, из ангелов превратившихся в «аггелов», Он повелел свергнуть их с небес в преисподнюю, что было в точности исполнено.
За-онежское северное предание повествует, что «сверзил Михайла-архангел с небеси сатанино воинство, попадало оно в разные места, пошли с той поры на земле водяные, лешие и домовые».
Народ, устами своих «знающих слово» людей, произносил заговор, обращенный непосредственно к победителю Сатанаила:
«Поду я, раб (имярек) из избы дверьми-воротами; навстречу мне Михаил-архангел со святыми своими с ангелами и апостолами.
И взмолюсь я Михаилу-архангелу: Михаил-архангел, заслони ты меня железною дверью и запри тридевятью замками-ключами.
И глаголет мне, рабу Божьему, Михаил-архангел: заслоню я тебя, раба божьего, железною дверью и замкну тридевятью замками-ключами, и дам ключи звездам.
Возьмите ключи, отнесите на небеса! Замыкаюся я, раб Божий, девяноста позолоченными ключами, от колдуна, от колдуницы, от волхвов и от волховиц…» и т. д. – и верил, что он сойдет с небес и замкнет – могущественный посланник Божий – «всю вражью силутемную накрепко и твердо».
Грозному победителю «дьявола со дьяволами» народное воображение приписывало даже участие в миросозидании. «Как огонь зачался?» – спрашивается в одном из памятников письменности.
«Архангел возжег его от зеницы Божьей», – следует ответ. Затем, кроме борьбы с «силами бесовскими», на него было возложено перевозить души праведников через огненную реку, отделяющую, по свидетельству духовных стихов, земную преходящую жизнь от загробной – вечной.
Таким образом, охранитель праведников на земле от сатанинского наваждения являлся в представлении и проводником их душ в райские селения.
В последние дни существования бренного мира, на Страшном суде, после того как потоп омоет мать сыру землю от ее грехов, «сойдет Михаил-архангел-батюшка, вострубит в трубу золотую, пойдут гласы, разбудят мертвых и вызовут их из гробов…»
В стародавние годы, по поверью, принимал со смертного одра души усопших архангел Гавриил.
Но вот однажды послал его Господь по душу к бедняку захудалому, у которого одно богатство было – семеро по лавкам, мал-мала меньше. Пожалел осиротить семью посланец Божий, вернулся к престолу Всевышнего. «Как уморить его, Господи! – воскликнул он, по словам сказания.
– Ведь у него малые детки! Они, несчастные, погибнут от голода!» Воспылал гневом Господь, взял у Гавриила меч, вручил его Михаилу-архангелу. Но и тот не смог поразить мечом бедняка, его разжалобили горькие слезы рыдавших возле смертного одра.
«Жалко мне поразить этого человека!» – воззвал он к Вседержителю. И завязал Господь ему уши, чтобы не мог он слышать плача людского; и сошел архангел, и принял в свои руки душу человеческую. Стал он с того дня на страже смерти.
И ведет он с той поры нескончаемую битву с духами преисподней, обступающими смертное ложе.
Потому-то русский простолюдин и обороняется от темных сил и при жизни святым именем, грозным для нечистых слуг сатанинских.
С этим именем связано в народном представлении немало поверий, вращавшихся вокруг каждодневной жизни крестьянина.
И не только на Руси, но и во всем зарубежном славянстве с давних времен этот день отмечался среди праздников особым чествованием грозного и в то же время милостивого архангела Божьего.
В некоторых местностях Болгарии, например, ему приносилась в его святой день жертва – агнец. К его рогам прилеплялись зажженные восковые свечи, его окуривали ладаном и резали над новым сосудом так, чтобы ни кровинки не пролилось.
Этой жертвенной кровью помазывали детей, поминая имя победителя духов тьмы. Зажарив агнца, мясо съедали с молитвой, а кости благоговейно зарывали.
В старину этот день являлся у некоторых славян обычным сроком работ и наймов. Позднее это перешло к зимнему Юрьеву дню и к Покрову, как у нас на Руси.
Имя его пользовалось большим почетом среди простолюдинов в Дании, Исландии, на Скандинавском полуострове, германских землях.
Он, по словам немецких народных сказаний, «держит связанного сатану в пекле», и лютому врагу рода человеческого остается только одно – греметь своими цепями, но сбросить их он не в силах.
На его день деревенские кузнецы в Германии при окончании работы троекратно били молотом по наковальне: этим думали укрепить наложенные архангелами на сатану железные цепи. У чехов и сербов соблюдался повсеместно такой же обычай.
По русскому народному поверью, он налагает на дьявола цепи, скованные «кузнецами» – Косьмою и Дамианом.
В день, посвященный их памяти, зима начинает сковывать землю и воды, а «Михайло мостит мосты» (а иногда и «расковывает» оттепелью).
На другие же сутки после его дня «зима встает на ноги», морозы отлетают «от железных гор», под которыми подразумеваются окованные стужей тучи.
В русских деревнях за несколько дней до Михайлова дня священник с причтом ходил по приходу, служил молебны, поздравлял с преддверием праздника.
За это хозяева отдавали по ковриге хлеба и деньгами от 5 до 15 копеек со двора. Затем шли по деревне пиры, приглашали гостей.
К этому дню каждая семья готовилась за несколько дней и пировала так же несколько дней, покупая по 2–3 ведра вина семья среднего достатка и от пяти до семи ведер – богатая.
Первый день проводили не очень шумно. Главное празднество начиналось со второго дня, но зато очень рано, часа в четыре утра: начинали опохмеляться после вчерашнего почина и ходили друг к другу в гости без особого приглашения, пока ноги носили.
На следующий день приезжали гости из соседних деревень, и празднование продолжалось. Наивысшим и очень почетным считалось угощение чаем, им угощали лишь избранных.
Источник:Электронная книга “Русский праздник. Традиции и обычаи“.